Неприятности...

Мы обожаем ее все, балуем излишне (что зря, конечно), но ничто не сравнится с совершенно особенной любовью между Белкой и нашим папой. В его лице Белик не просто нашла хозяина, а – друга, за которым хоть на край света. Она не ложится спать и вообще не отходит от двери, если папы нет дома, она готова бегать за ним, как приклеенная даже из комнаты в комнату, она грустит всякий раз, как он уходит, словно не верит, что он вернется. Знакомые, разглядывая фотографии, говорят, что в папе и Белке есть что-то неуловимо общее – наверное, это так…

К сегодняшнему дню Белка прожила у нас в доме почти три месяца. Сейчас ей почти восемь. Первая собака, и волнуемся за ее ужасно. Иногда становится страшно от сознания собственного дилетантства, тем более что за время, которое она с нами, столько всего случилось… Самым страшным испытанием для нас стал день, когда Белку (глупого, упрямого, не привыкшего к нам еще тогда щеночка) ударила машина. По касательной, но малыша отшвырнуло на бордюр. Итог – сотрясение мозга, ушибы бока, передней лапки, и что самое скверное – перелом нижней челюсти. Но все эти диагнозы нам поставили потом, в клинике, а до того страшное невыносимое ощущение собственного бессилия. Мы ехали в машине, я держала на руках перемазанный весенней грязью и (ужас!) кровью тяжело дышащий, всхлипывающий комочек. Казалось, что прошло невыносимо много времени, что едем мы слишком медленно. Да и вообще – туда ли? Но, наверное, сам собачий бог вел нас в тот вечер – клинику нашли довольно быстро, ветеринары оказались знающими и компетентными специалистами, более того дежурил знакомый врач нашей хозяйки.

Дали обезболивающее. Температуру согнали. Белка уже порывалась встать на лапы, шаталась, но уже дышала не столь надрывно. «Будет жить… повезло»… В ту минуту для меня больше ничего не существовало – только два грустных полуприкрытых глаза и перемазанная мордочка. Мы позвонили нашей хозяйке. У меня до сих пор не находится слов, чтобы выразить признательность за то участие и помощь, которую она и ее семья нам оказали. Думаю, своим выздоровлением Белка обязана только им, прекрасным, чутким, отзывчивым людям. На последующие недели они взяли Белку к себе, кололи лекарства, давали таблетки. Мы приезжали, привозили все необходимое, но Белка грустно лежащая на своем привычном месте никак на нас не реагировала. Мне казалось, что она уже никогда не воспримет нас как своих хозяев. А еще было очень горько от сознания собственной несостоятельности.

Сделали операцию на челюсти. На месте перелома поставили пластину, фиксирующую кости в нужном положении. Все успешно. К тому времени Белка уже самостоятельно выходила на прогулку, прихрамывала, но безбоязненно укладывалась на ушибленный бок.

После операции мы забрали ее домой. В первый вечер Белка нас игнорировала. Даже сыр отказывалась брать, и грустно лежала на балконе. Только вечером, когда ко мне пришел с заказом курьер, Бельчонок выбрался из своего убежища – любопытство победило.

Но на следующий день (я пришла с работы первой) на пороге комнаты в ноги мне бросился похрюкивающий комок, уткнулся в колени. Было ни с чем не сравнимое счастье видеть, пушистый виляющий хвост. Вот так был растоплен лед недоверия между нами, а Бельчонок единым махом завоевал лидирующие позиции в нашем доме.

Правда, Белка не утратила своего природного упрямства. Она не любит сильного шума от автомобилей, без особого желания переходит проезжую часть, но вряд ли испытывает страх перед автомобилями. На прогулке Белка чувствует себя столь значительной особой, что просто не видит перед собой препятствий. Вообще уморительно наблюдать, как она брезгливо обходит даже маленькие лужи, но при этом бесцеремонно отталкивает чью-то ногу, по незнанию вставшую на пути ее высочества.

Еще Белку укусил клещ. В холку. Вытащили напившуюся кровью тварь. Невзирая на протесты, намазали ранку зеленкой. Бельчонок потом ходил недовольный и взъерошенный, а мы неделю следили за малейшими изменениями в ее поведении, опасаясь пироплазмоза. Но обошлось. Еще раз по плану обработали Advantix’ом.

Август 2005.